1. INTRO

(Instrumental)


2. AFFLATUS

Приветствую вас в тифозных пыточных садах
где священники и монахини громоздятся
как позорные столбы шрамовой ткани самобичевания

Оплывшие мотыльковые свечи
окрасили залы фиолетовым пламенем
птичьи скелеты на длинных цепях
вращаясь рождают странные силуэты
кольца блестят на мощеном полу
от брызг свежежженых жертвенных чучел
освинцованные битые витражи
из церквей разоренных вздыблены в куче хлама

Кастраты-хористы и преступники вихляя бедрами
неслышно крадутся в женских платьях под покровом тени
умы осязают ласки мощей летящих
затвердевшую глину белых трупов стены Содома
паразитов жуков привлекает шелестенье сверху
где замученный пыткой жестокой висит священник
это только начало пути на небо…

Его отпиленные кисти
прибиты кольями к груди
свиная голова меж ляшек
читает хрюкая псалмы

И увидел я зверя выходящего из земли
он имел два рога подобные агнчим
и говорил как дракон и творил великие знамения
так-что и огонь низводит с неба перед людьми
и он сделает то что всем положено будет начертание
на правую руку их или на чело их
здесь мудрость кто имеет ум тот сочти число зверя
ибо это число человеческое число его DCLXVI

Мольбам отвечает хохот гвоздей и опилок
монахи кончают с собой в зачумленных кельях
старушек-послушниц четвертуют гнойные когти
слепых прихожан причащают кровавой грязью
голоса что печальней охотников за сердцами
присягнуть призывают на верность земным владыкам
химеры увековечили ритуалы яслей
в дисциплине могил...


3. THE MAGISTER'S RISE

Кодексы кожаной библии
цикл метаморфоз указуют
взгляните на жизнь посвященную
идолу волчьего секса
жизнь проведенную в поисках
алого фетиша вечности
падая ниц до беспамятства
чтобы увидеть другое

Я воспеваю удушливый мир
души-рефлекторы тень лихорадки
белого мяса что ослепшие чтут
за оживленье вонючих мечтаний

Проклятие ворона
знамение зверя
мужчина и женщина
стигматой отмечены
тройная шестерка
сосет шебуршание
ангельских крыльев
звучит литургия

Хомуты бытия гнутся под натиском
херувимы изрублены усевают могильники
все дьявола рождаются вновь
с истинной грацией сгоревших детей

Будущее протухший осел
привязанный к хвосту Нимизиды
перечеркнутый символом солнца
изъеденный черной луной
с зубчатых башен вижу Я
деревья склонились перед берсерком
вечную междоусобную зиму
полное опустошение
моя имперская извращенность
заточит дух правоверных
в мельницах не видавших хлеба
и молчаливых серых храмах

В поисках новых апостолов
изрыгну дрожащие секты
слово догмат нерушимый
мысли кровавые пятна
деревянная готика тонет
пронзенная страхом живым
в трясине судорог скользких
грядет ледниковый период


4. THE GOLGOTHER

Туманные просеки прошиты костями
что есть шрамы ночи мертвых младенцев
блуждает как призрак в чащобах лесов
не зная покоя разбившись о время
реки вскипают при его приближении
беременеют самки и стонут от боли
отныне лишь он будет нежиться в свете
империи солнца под сводами храмов

Тринадцать затмений возносят алтарь
портя скорости жизни сдвинув срок умирания
растворились во тьме крылья реальности
освежеван рассудок став переплетом

Он встает на колени пред иконой отца
антилик канонический в розовом нимбе
бритвы скальпелей режу толщу ткани холста
орошая его бурыми водами
пальцы в кольцах вонзают стебли распятий
в благовонные туши нищих монахов
подгоняя их шпорами из серебра
к раскаленному краю мадвежъей ямы

Плеть снова гонит иудеев на голгофу
вслед за Иисусом к предрешенному итогу
алые гвозди ранят скрещенные доски
кровь леденят диких стонов отголоски
гнусная падаль тошнотворно разлагаясь
бьется в агонии за грешный мир цепляясь
силу познав огненной гиены
презренные теряют остатки своей веры

Религия была лишь уздой
для немощных тех что в Адах обитали
которые возмечтали объять
голод с чумой оплетавший их кости
покуда в соборах оргии вязли
в разнузданном отвращении книг
прелюбодейных адюльтерах
инцестах сестер дочерей матерей
узрите ликуя как свиноголовый
господь на кресте будет править толпой
несущей отраву псалмов околесных
кровь вместе с грязью забирая с собой
бойтесь священника и бунтаря
что обрюхачен этой мольбою
ибо монарх избранный править
равно другому будет служить


5. TO SLAY AGAIN

Ночь тесаков фригидна безбожна
звоном цепей какофонией битвы
вспорота надвое вновь факелами
проблеском глаз под плащем похоронным
они явились – заговор сабель
выколотый на прогнившем рассудке

Наше нашествие воспламенит
втоптанный в грязь обнищавший поселок
и без того уже проклятый тем
что называют страшась черным мясом

Гончие хряки сворой голодной
жалких повстанцев вырывают из пашен
где раньше трубы победы гремели
солдаты гвоздят мужчин вверх ногами

На перевернутых нами крестах
маской посмертной искаженные лица
пламя сжирает таинство глаз
мертвым мечты ведомы следуй

В их пелене не увидит себя
волчий оскал одержимый убийством
бусы ушей и немых языков
на теле покрытом спекшейся кровью
адский резак в каждой руке
злобный наемник чумной Потрошитель
сеящий сам же проклятье свое
сомнабулистический членовредитель

Вопли застыли в богохульных хранилищах
гимны единственной подлинной вере
что состоит в умещвлении младенцев
иначе б они взрослели и крепли

И превращались в священнослужителей
узников хилых матерей и мужей
низких лжецов и напыщенных цензоров
бледные немощью нелепые трупы

Вскормленные приворотными зельями
наши безбрежные опустошения
вихрем казнят полки и деревни
режут тошнотное стадо христово

Жалобные отстои и сброд
согнаны в мрак бесплодных убежищ
из мешковины и бечевы
гнойные ямы черной проказы
Те что однажды лишались врага
войною шли на себя и их души
выветривались кость терла о кость
до растворенья во рву низвержения
эта война даже в запахе роз
что возлежат на бедняцких могилах
прахе размытом потоками слез
каждом рожденном и каждом убитом


6. VILAYET

Буря на море дико вздымались
как грозные горы высокие волны
в полную силу валы штормовые
разбивались о скалы риф пытаясь разрушить

Их пенные гребни жестоко сражаясь
бились друг с другом как в те времена
когда мир людей был еще молод
и шла война богов и гигантов
и не напрасно море Вилайет
прозвано морем дьявольских бурь
средь капитанов отцом океанов
страх отражая и почтенье ему

Обычно спокойное с зеркальной гладью
со всех сторон окруженное сушей
вдруг превращалось совершенно внезапно
в хаос зловещий первобытную дикость
разъяренное небо полыхнуло огнем
молнии слепят лишая рассудка
тонут в пучине словно скорлупки
жалкие судна моряцких могил

Шторм завывал подобно волчице
кусая за круп непокорные волны
море взвивалось встав на дыбы
и мчалось прочь под ударами плети
водные смерчи гнилыми костями
мертвую гладь океанской равнины
в кровь распахали набирая лишь скорость
выдохнувшись остались приливом


7. THE RETURNING

В шакальих бухтах на краю мира
мы дрейфовали вне течения времени
без чувства вины и вне взора богов
без рабов и хозяев сквозь горящую дымку

Пока солнца кровоточили
над землями запада
и звездные пояса
нас связали заветом
норвежский спиральный дождь
нашептал тревожную весть
о рыщущих чужаках
на священных капищах

Мы увидели зло в каждой складке волны
весла вспенили воду ринув с места дракары
с ревом вскинуты вверх сотни щитов
море вторило эхом ожидая забавы

Мчимся ветра быстрее к родным берегам
на которых нас встретили лишь пепелища
Олаф Трюггвассон силой надевает кресты
тем кто раньше носил на груди молот Тора

Смачный плевок в лицо
воля его ничто
в вотчину короля
хлынет буря стали
в скользкие лужи крови
сквозь частокол мечей
чтобы найти покой
за столами Асгарда

Вот он час роковой битвы последней
так воздадим же славу богам
все мы стоим перед входом в Вальгаллу
и нет пощады ни себе ни врагам

Страшно разочарован его яростный рев
будит вечно голодное чудище моря
непокорные чада не приняли креста
предпочтя смерть в бою как отцы завещали
в пене кровавой плавают доски
воинов души не держит волна
гордо в тень отошли но ушли не надолго
молот снова вернется в земли Имира


8. AUTO-DA-FE

Пространные прокламации на дверях церкви
приглашают откликнуться тех кто желает отпущенья грехов
зараженный святой паранойей я иду доносить на себя
конгрегация доктрины веры ожидает еретика

Я знаю и говорю…

Встав под знаменами власти
мирской и переходящей
князем Иисус искушенный
с ним заодно изначально
маску сорвав добродетели
он служит злу безраздельно
трон узурпировав отчий
волки за овцами смотрят

Одержимые в своих пресловутых похвальных намерениях
отцы инквизиторы провозглашают святое братоубийство

Дым костра клубами зловонными прорезает искрами небо
пламя веры объяло впавшего в ересь вторично

Нет нужды спешить
из милосердия не буду задушен
ибо муки и тяготы
нередко приносят перемену в уме

И вынося мне приговор
лица исполнены лишь состраданием
в то время как решимость внутри
неколебимой всегда остается
не обвинить в жестокости суд
грешник уходит без покаяния
ересь слетает с обветренных губ
призван хозяином в глубь мироздания