KRODA


1. THE DAY OF MAY IN BLAZING CIRCLE

(instrumental)


2. POPPYFLOWERS ARE BLOSSOMING (CHAPTER I)

By our steppes, turks and tartars
On horses like black clouds ride,
And ground breathing burning smell –
Lasso of fires all around,
And hordeman whirls his lasso rope:
He found there living prey –
Girl barefoot runs to the wood.
Right now he'll captivate her,
Shall bind her with raw sour leather
And sell in Kaffa on slavemarket.
Mercilessly he'll spend on drinking
All the girl's tears, life worthlessly.
For can he value girl's beauty,
Shine of her bright eyes, silken plait –
All that he'll sell for one ducat,
Cause he's mantrader, hordeman, cutthroat.
Girl runs away in grim despair,
The plait is covering her shoulders,
And tears fall in riverford,
Your trace is stained with your blood.
Yet, like a hissting serpent, lasso
Is whistling over your youth summer…
And suddenly, the cut out rope
Powerlessly fell onto ground.
Wandering Cossack in the valley
Cut it away and yet he shows
For girl the pathway straight to forest.
- “I'll see you once again!” –
Predator eye of hordeman glimpsed,
He bowed on pommel, yelled and rushed
In gallop with hordemen to hollow…
Hej, Cossack, run away! – but Cossack…
…not going to escape. Once more he looked
At girl, and by the valley
He rushed to intercept invaders.
The day of May in blazing circle
Alarmed with bells of all it's thunders,
And lightning opened wide
Celestial gates all around…
Yet enemies approaching closer!
The vile grin tearing their mouths –
Seems like disaster ride the earth,
Avide, be wildered and mad.
In drops of mind, in drops of blood.
The Cossack shot from his pistol –
And scream was spreaded over field:
Mantrader's corpse hanged on stirrup,
His mad horse ran forcing it's way


3. POPPYFLOWERS ARE BLOSSOMING (CHAPTER II)

…At last in life the hordeman measured
By head the steppe above the river…
The horses nearer, faces are vile,
And sabers crossed, sabers clashed,
The sparkles got entangled with blood,
Again, with scream manhunter pierced
The Pridneprovie, in death fear…
But steel raged and raged again,
Sibilant blood hissed and froth hissed,
The Cossack covered the valley
With foes corpses by all his might,
By skill of Sich and war campaign
On glorious Don – brothers taught him fight.
Yet Cossack kills hordemen in riverford,
Fear starts to embrace hordemen:
- “This is shaitan!
Not a Cossack!” –
But Cossack grins in long mustache:
- “I'm not at first kicks ass of shaitans!
Now you'll realize who's the Cossack,
That known among the folk as Mak” –
And again, the steel in close combat
Clashing above the raging water,
The river floods subhumans dead –
No strength, no power can't broke Cossack.
But behold the black betrayal coming:
Dreg, rabble sneaked up from behind,
He's assassin with reptile soul,
He's all for sale, just give a coin.
On quite the traitor raised his weapon,
Gunshot pealed wide above the river
And Cossack fell on horse's back.
- “It's end of Cossack! Mak is dead!” -
The hordemen rushed straight to him
But Cossack severely looked at them:
- “No, cutthroats, I am not dead,
For I shall bloom among my folk!” –
Cutthroats raising up their weapons:
- “The blossom of your life had left you!
Now, Cossack, how we shall do:
To poppy seeds by sabers cut you!..” –
The hordemen shredded, cut the warrior,
His white body fell onto the ground,
And like a seeds it had grew up,
At summer it blossomed with poppy red…
The hordemen and a jewlike traitor
Are long forgotten by my land's folk,
For morbid harvest of their traice
Was overgrown by wild dead weeds.
And poppyflowers are still blossoming, -
For ages they bloom in wide expanse,
In plait of girl and in the vast field!
And poppyflowers are blossoming!


OPRICH


5. МЕНЯ ТЫ

...Выискал меня ты, выследил.
Злобою души стала ночь темней.
Лук твой разогнулся, выбросил
Подлую стрелу – в спину мне!
Что-то не искал одоления
Ни на поединке, ни в бою.
Нынче прославляешь везение,
Тешишься победой лёгкою!
Думал ты – живу я с матерью,
С малолетними, думал, сёстрами?
Есть и за меня, чай, местьники –
Кровники с ножами вострыми!
Крадою моей жаркою
Кровь у них горит, требует,
Чтоб и по тебе жалились,
Чтобы не один к небу я!
Ночь идёт лихая, волчья.
Жди гостей незванных нынче же!
Встанут над тобой молча...-
Сам себе ты смерть выберешь!
На пиру судьбы праведном
Смерть не обнесла чаркою.
Кружит вороньё правильно
Над крадою твоей жаркою!


6. ЛЕСНАЯ ПЕСНЬ

Тёмен, мрачен лес, ветвист, колюч.
Обступил, окутал... Зачем ты здесь?
Кончилась дорога, стала сотней троп.
Разбежались тропы – да и сгинули.

Горек хвойный дух – не степь-ковыль!
Как предчувствие разлит в воздухе.
Мнится будто взгляд недобрый чей,
Будто шёпоты, будто шорохи...

Неподвижно всё – да движется!
То ли морок сонный то отводит глаза?..
То ль трава-дурман колышется
Ветерком тяжёлым, пьяной одурью?..

Вот бы налететь – колоть, рубить
Лютый сабельный не сдержа размах!
Да сплясать в дыму чужих дерев,
Раскидать пожар на степных ветрах!

Се бо дымы се воздымахося
Тещехут до Сварзе.
И се ознащете тугу велику
На отцей, детей и матерей!
О, Боги!

Кто коршуном кружил – да сведал цель твою?
Кто волком настигал неслышной поступью?
Кто змием след оставил меж твоих ночных костров?
Кто оперил тебе калёну скору смерть? –
Поди узнай...


7. БЕЛООЗЕРО

В горе мя, изгнанника, друже, помяни
Аз остыл у озера, доживаю дни
Чашу жизни по миру до капли расплескав…
Прежде Богумилом был – а ныне Гореслав!

Бьётся в берег озера пена моих дней
Стало Белоозеро мне смолы черней!
… Глыбы – изваяния, камни – черепа…
Каменеть отчаяньем - вот моя судьба!

Я как тоскующий ворон–отшельник –
В вершинах, на тонких ветвях,
Всю ночь не расправивший крыльев!

Я как волчонок, отставший от стаи –
Один, среди Черных лесов,
Застигнут неистовой бурей!

Один, среди Черных лесов !..

Бьётся в берег озера пена моих дней
Стало Белоозеро мне смолы черней!
… Глыбы–изваяния, камни–черепа…
Каменеть отчаяньем - вот моя судьба!


8. ВОЛЧЬЯ ВЕРНОСТЬ
Тёплая тёмная кровь на снегу...
Беспощадной охоты тянется путь,
Утверждая, что Жизнь – это время, текущее в смерть,
Подтверждая, что Жизнь истекает, что её не вернуть!

Жизнь истекает из ран
И багряной тропою ложится на снег.
И всё ближе и ближе погоня,
И медлительней и мучительней бег…

И заранее ясен исход –
Беспощадный порядок вещей нерушим.
Но когда один из них упадёт,
То второй останется с ним.

И ползёт на закат недобитое солнце,
Спеша разделить эту смерть.
И заря разольётся кровавой рекой,
Затопляя небесную твердь.

О, как ярко и страшно горел небосвод,
И следы уходили в огонь,
Оставляя в разлуку бессилье и ужас потери.
Испытай необъятную, чуткую, жадную
Нежность
К рычащему зверю!

...О, ветер последних мгновений!
Я пью полной грудью твой дикий напор!
Неистово, страстно вдохну в себя мир –
И смертью своей обессилю смерть!

...Там осталась лишь тёмная кровь на снегу,
Заметаемая пургой.
И как будто бы замерло время в движеньи
Над этой бескрайней Зимой.
Для того эта мёртвая пустошь снегов,
Для того этот дикий покой –
Чтоб когда-нибудь встретиться в звёздную полночь
Под полновластной луной.


9. ПЛАЧ
Ты прощайся-ко, рожено моё дитятко

С добрым хоромным построеньицем,
С новой любимой своей горенкой,
Со этима милыма подруженькам,
Со этима удалыма ты молодцам!

Вы простите, жалостливы сроднички!...
Ты прости-прощай, порода родовитая!...
К белому лицу прикладайтесь-ко!...
К сахарным устам прилагайтесь-ко!...
Вы прощаитё, поля да хлебородные,
Вы раскосисты луга да сенокосные!...
День ко вечеру последний коротается…
Красно солнышко всё к западу сдвигается!...

День ко вечеру,
День ко вечеру последний коротается.
Красно солнышко,
Красно солнышко всё к западу сдвигается.
Всё за облачку,
Всё за облачку ходячую теряется.
Моё дитя,
Моё дитя в путь-дорожку отправляется!...